— А мне не нужна его любовь! — закричала в ответ Василиса, и если и были в ней до этого какие-то сомнения в этом, то теперь их точно не осталось. — Не нужна, — повторила она уверенно и тихо. — Он дал мне нечто более важное. Он дал мне свободу и научил ею пользоваться.

И она развернулась, чтобы уйти, но снова услышала позади голос Баюна.

— Я не чувствую желания повиноваться тебе.

— Что? — обернулась Василиса.

— Навь тебя не признала. Ты ему не жена.

— Тебе свидетельство о браке показать? — сквозь зубы процедила она.

— Покажи.

— Отлично, завтра утром копия будет лежать у тебя на столе.

Василиса выскочила из кабинета, тяжело дыша. Да как он смеет! Сбежала вниз по лестнице, и без стука распахнула дверь, ведущую в каморку Данилы. Тот был на месте и недоуменно оглянулся на нее.

— Я вышла замуж! — громко объявила Василиса. — За Кощея!

Данила приподнял брови, словно спрашивая: а мне-то какое дело? Потом пожал плечами.

— Совет да любовь, — буркнул он и снова вернулся к работе.

Василиса постояла немного, созерцая, потом аккуратно прикрыла за собой дверь, сползла по ней вниз на пол и рассмеялась в голос. Пожалуй, их администратор вполне мог решить, что она сошла с ума. Но ей было все равно.

И до Баюна и его слов ей не было никакого дела.

Ее ожидало много счастливых лет в новом браке.

________________________________________________________

* Доля и Недоля - две сестрицы, девы судьбы, небесные пряхи, которые пряли нить жизни каждого человека. Но если у доброй Доли, красавицы, улыбчивой помощницы богини Макоши, текла с веретена ровная, золотистая нить, то угрюмая, кудлатая Недоля пряла нитку остистую, неровную, кривую, непрочную.

Глава 10.

В то утро Василиса дошла до кабинета Горбунка только за тем, чтобы попросить отменить их встречу. Накануне они с Кощеем крупно поссорились — опять из-за Демьяна, — и она еще не успела отойти от этого, и последнее, чего ей сейчас хотелось, это изливать кому-то душу и как-то над собой работать.

Горбунок встретил ее мрачно. Он, конечно, и в обычные дни не был образцом оптимизма, но сегодня его настрой показался Василисе особо скверным.

— Садись, — строго сказал он, когда Василиса зашла в кабинет, и от неожиданности она не посмела ослушаться, хотя собиралась сделать все быстро: снаружи ее ждал Юрий, и ей не хотелось давать ему повод задуматься об истинных причинах ее визита сюда. — Эх вы, Баюна на вас нет!

— А что…

— «А что»… — передразнил Горбунок. — А то, что надо думать, чего творите! Взрослые люди вроде бы, а ведете себя хуже детей! А если бы эта ваша Агата не испугалась и в кровать к Елисею прыгнула, или если бы не полез он к ней: что, так и ходил бы привороженным? Ну, ладно муж твой, Василиса, но ты-то…

— Откуда ты… — ошеломленно начала Василиса, но конек не дал ей закончить.

— Рассказали они мне все. У вас там кража со взломом и ментальное воздействие, а вы девчонку выгораживаете. А если за такое никак не наказывать…

— И что же ее — под суд?

А она призвала нечисть в город. Что тогда нужно сделать с ней?

— Да ремня ей! — воскликнул Горбунок, и от неожиданности Василиса вздрогнула. — Или коленками на горох: отлично стимулирует мыслительную деятельность, и для здоровья полезно! А еще лучше всех вас скопом: и ее, и Елисея, и тебя с муженьком! Ивашка мой дурачок тоже что только не творил, а я его спасай… А может, если бы хоть раз по голове копытом стукнул, думать бы начал. А он потом женился на этой Царь-девице, она им вертела как хотела. Три котла внешность-то ему поправили, а мозги вот новые ничто не сделает. Государством управлять ему не понравилось, оказалось не так весело, как он представлял. Вот женушка его и села на трон. И пока она правила, он на мне по лугам да по горам носился. К морю ездить любил. А она себе любовника из бояр завела. До сих пор думаю, надо было ему сказать, или правильно сделал, что промолчал?..

Конек замолчал, отвел карие глаза.

— Агата ошиблась… — тихонько сказала Василиса, оправдывая то ли ее, то ли себя.

— Она ошиблась с умыслом, — отрезал Горбунок. — Пусть с косвенным, но все же. И эта ошибка чуть не стоила человеку жизни.

— И что делать?

Горбунок опустился в свое кресло.

— Поздно уже бить в колокол, — вздохнул он. — Все, что было можно, я уже сделал, воспитательную беседу провел. Главное, что они оба поняли свои ошибки.

О, она — Василиса — тоже поняла свою ошибку. И как могла загладила вину. Может быть, этого тоже было достаточно?

— Елисей никому ни о чем не расскажет, — продолжил между тем Горбунок. — А вот девочка… Не место ей в этом мире, Василиса.

— В каком смысле?

— Я предложил ей подумать о том, чтобы стать лесной ведьмой. И смею надеяться, что в случае необходимости ты замолвишь словечко перед Ягой. Попасть к ней в ученицы было бы для Агаты идеальным вариантом. Ей нужны жесткий, но справедливый наставник, и спокойная обстановка, в которой она будет чувствовать себя в безопасности. Тишина, природа, отсутствие людей. А иначе вы получите темную ведьму с преступным уклоном, которая просто не понимает, как жить в этом мире. Ох, как же с вами тяжело! Не зря Баюн всегда мне говорил, что руководит не Отделением, а детским садом! — хмыкнул конек.

И перед внутренним взором Василисы вдруг предстала картина, на которой Баюн и конек встречались, чтобы пропустить после работы чашку чая, а может и чего покрепче, и поговорить за жизнь. На протяжении всех тех лет, что она работала здесь, она периодически пыталась представить, как проводит свой досуг ее начальство, но выходило плохо. Так что это был интересный факт.

— Ладно, давай-ка теперь сосредоточимся на твоих проблемах, — закончил бичевать ее Горбунок. — Ты написала письмо, о котором мы говорили?

Письмо она должна была написать сыну, и не для того, чтобы отправить, а просто чтобы высказаться, и Василиса только собиралась покаяться в том, что не сделала этого, как дверь распахнулась, и в кабинет вошел тот, кого она меньше всего ожидала сейчас увидеть. Ее муж.

— Стучать не учили? — недовольно осведомился Горбунок. — Тут вообще-то было закрыто.

— Вынужден вас прервать, — хмуро ответил Кощей. — Горбунок, оставь нас, мне нужно поговорить с Василисой.

Конек фыркнул, но поднялся со своего места и гордо прошествовал на выход. Кощей жестом захлопнул дверь и запечатал ее магией. Купол тишины ставить не стал: он здесь и так был сверхмощный.

— Что случилось? — спросила Василиса, чувствуя, как холодеет внутри. Она слишком хорошо его знала: он не стал бы врываться вот так, если бы не произошло что-то действительно серьезное.

— Сегодня утром было совершено покушение на Сокола, — сказал Кощей, выдержал паузу и добавил. — Настасья прикрыла его собой.

Мир рухнул. Василиса хватанула ртом воздух, перед глазами зарябили круги.

— Она…

— Не жива и не мертва, — ответил Кощей. — У нее прострелено легкое, задета артерия, это вызвало обширную кровопотерю, она пережила клиническую смерть. Но Сокол каким-то образом держит ее, не дает уйти за грань. Он сейчас с ней в реанимации при нашей целебне. По сути, он дышит за них обоих. К ним не пускают. Но там среди врачей есть тот, кто вынужден подчиняться мне. Так что информация из первых рук.

— Она выживет? — прошептала Василиса, боясь услышать ответ.

— Не знаю, — честно признался Кощей. — Но у меня здесь был небольшой запас мертвой воды, и я поделился им. Это все, что я могу для них сделать.

Василиса спрятала лицо в ладонях.

Мертвая вода. Редчайший артефакт, способный залечить самые страшные раны, но только в том случае, если человек еще жив или если его душа не успела уйти слишком далеко.

В сказках этого мира то и дело встречалась вода живая. Василиса до сих пор помнила, как поразила ее эта придумка, когда она читала сказки в первый раз. Герои то и дело умирали и так просто воскресали, и никому ничего это не стоило, и рассказывалось об этом, как о чем-то самом собой разумеющемся.