— Ну конечно, — нахмурилась Василиса. — Я…

Но Настя засмеялась и перебила:

— Я знаю, что ты никому не расскажешь, иначе бы тебе не доверила. А-а, Горыныч задери, дымом пахнет. Сейчас.

Она достала из кармана сложенную в несколько раз прямоугольную бумажку, распрямила ее — Василиса успела заметить какие-то иероглифы — и подожгла от зажигалки. Та мгновенно вспыхнула и сгорела, а запах сигаретного дыма пропал, словно и не было.

— Здорово, да? — подмигнула Настя. — Мне их в Дальневосточном отделе презентовали, они там вовсю сотрудничают с китайцами, а у них такие бумажки есть на все случаи жизни. Изначально это было прошение к богам, но они их малость доработали. Если очень грубо, то получилось записанное заклинание, запитанное силой и активизирующееся огнем. Очень удобно, и простой человек может использовать. Финист не знает, что я курю. Я редко, на самом деле, не говори ему, ладно.

И в этот момент в дверь аккуратно постучали.

— Настя, — негромко позвал Сокол. — Ты там? Выходи, пожалуйста, давай поговорим. Я вспылил. Виноват.

Настя широко улыбнулась и глаза ее снова засияли. Она вновь стала прежней, и разве можно было сказать в этот момент, что она играла? Она приложила палец к губам и кивнула на туалетную кабинку. Василиса все поняла и поспешила спрятаться.

— Прости меня, — услышала Василиса голос Сокола, когда Настя выходила, — хочешь я тебя завтра в аэропорт отвезу?

— Хочу, — ответила Настя. — А ты знаешь, что про наш брак в отделе легенды ходят?

А дальше дверь закрылась и стало тихо. Василиса вышла из кабинки и подошла к окну, плотно закрыла его, чтобы зря не выстужать помещение. И призналась самой себе, что ничего не понимает в браке. Она вдруг подумала: а что они с Иваном пережили вместе? По-настоящему вместе? По сути ведь они не пускали друг друга в свои жизни. Ничем не делились. Она закрывалась от него, он злился и был холоден с ней, и имел на это право. И так хотелось верить, что в этот раз у нее получится все сделать правильно.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

Сказка третья. Та самая. Про любовь. С чего все началось...

Сказка третья. Та самая. Про любовь.

Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

Евангелие от Матфея (6:19-21)

С чего все началось...

триста лет назад где-то в Тридевятом

Костёр догорал. Нужно было подкинуть валежника, пока он не затух вовсе, но сидящая рядом с ним царевна явно об этом не догадывалась. Смотрела во все глаза и то и дело всхлипывала. Эти ее судорожные всхлипы Волку порядком надоели, ибо мешали спать, вот он и подглядывал раздраженно сквозь едва приоткрытые веки. Девчонка совсем, лет пятнадцать-шестнадцать, не больше. И чего царевич в ней нашел? Через пару лет огрубеет, потускнеет, станет тучной или наоборот ссохнется в палку. Волк на своём веку много таких царевен перевидал.

Нет ничего более непостоянного, чем красота юности. Никогда не знаешь, чем она обернётся в итоге, а она обязательно чем-нибудь да обернётся, а тащить девку под венец только лишь из-за внешности, да ещё и не перебросившись с нею и парой слов… А вдруг она дура дурой, как с ней потом жить? Это понятно, что сейчас царевич вовсе не о разговорах думает, но ведь может статься, что пройдет время, и ему захочется побеседовать с женушкой… Эх, толку-то, что царский сын, все равно дурак. Впрочем, вот и будет занятная парочка. Надо будет потом свидеться, на деток посмотреть…

Сам Волк предпочитал женщин деревенских, чтобы кровь с молоком, при том зрелых, а ещё лучше молодых вдовушек. Они-то точно понимали, чего он от них хочет, и не ждали ничего окромя того, что он сразу предлагал. А эта… Наверняка у нее всякая глупость в голове. Небось целыми днями сидела у окошка и мечтала о царевиче на белом коне. Вот и домечталась. Что же теперь не радуется? Не устроило, что царевич явился не на коне, а на сером волке? Ну, тут уж ничего не попишешь.

Костёр почти совсем затух. Волк не выдержал, перекатился, обернулся мужчиной — была у него в конце концов и человеческая ипостась, да что там ипостась — кем хотел, тем и становился — и встал на ноги уже одетый. Хорошо быть колдуном, да еще и сильным. Царевна вздрогнула и отпрянула. Волк усмехнулся про себя: вот и правильно. Мало ли в мире недобрых людей, всем доверять — гиблая затея.

— Что ж ты веток-то не подбросишь, все равно ж сидишь, — пожурил он её тихо. И вышло вроде по-доброму, без злости, но девка совсем побледнела. Не подбросила, потому что не знала, что надо, понял Волк. Она небось до вчерашнего дня и не подозревала, что за пределами её дворца есть мир и какая-то жизнь. И костры вот, которые надо поддерживать.

— Не боись, не трону, — хмыкнул он. — А если не подбросишь, огонь погаснет. Замерзнете. Чего не спишь?

Царевна опустила голову и прошептала что-то.

— Да не волнуйся ты, — посоветовал Волк. — Приедете завтра в стольный град, сыграете свадебку, все хорошо будет.

— Кому хорошо? — внезапно с вызовом, которого он от нее никак не ожидал, спросила царевна и вскинула на него пронзительный и ясный взгляд.

В этот момент Волк впервые за два дня их путешествия посмотрел ей в глаза и понял: нет, не дура.

— Батюшка обещал не выдавать меня замуж без моего согласия, привозил мне книги из походов, нашел учителей и обещал взять с собой в море. А что будет со мной теперь? — голос дрогнул в конце, и она снова отвернулась, наверное, не желая показывать слез.

«Ничего», — подумал Волк. Абсолютно ничего из этого, и вообще ничего, и так день за днём. И ему вдруг стало так мерзко на душе, как не было уже давно. Царевна вытерла ладонями щеки и снова одарила его цепким, пытливым взглядом. Прищурилась. И вот теперь лицо ее действительно стало красиво, потому что отразило ум и проницательность. Волк внезапно для самого себя растерялся, а царевна между тем выпрямилась и во вновь разгоревшемся пламени костра стала выглядеть старше и величественнее.

— Это ты меня украл, — произнесла она на удивление спокойно. — Украл как этого коня и как птицу, что вы везете в мешке. Как вещь. Даже не он. А в жены возьмет он. А какой он будет муж? Какой он вообще человек? Он же мне ни слова не сказал, смотрит только. А возьми меня ты в жены. Так ведь будет честнее. И с тобой я хотя бы поговорить успела.

— Не нужна мне жена, — ответил Волк.

— А мне муж! — вздернула подбородок царевна. — Разойдемся в разные стороны, и будет нам с тобой счастье!

Трещал костер, летели в небо искры, шелестела от ночного ветра трава, мелькали в ней светлячки, звонко трещали кузнечики, и где-то далеко громко куковала кукушка. Волк с царевной молча смотрели в огонь, и каждый видел в нем что-то свое.

— Как тебя зовут? — спросил Волк, вдруг сообразив, что они с царевичем были слишком заняты, чтобы задать ей этот простой вопрос.

Царевна помедлила, прежде чем снова заговорить. Наверное, не хотела сказывать свое имя врагу.

— Софья, — наконец подала голос она. — А батюшка Софой величал. А тебя как?

«Не зовут меня, — подумал Волк, — ибо кому охота на себя беду накликать». Но царевна смотрела в ожидании, и пришлось отвечать.

— Славом кличут, — хмуро бросил он.

— Славушка, — ласково попросила Софья, — отпусти меня, а.

Ну вот.

— Ты сама домой не вернешься, — покачал головой Волк. — Лес опасен, а я не смогу тебя проводить. Да и путь отсюда займет не меньше тысячи верст.

— Как же так? — не поверила царевна. — Мы же всего два дня ехали…

— Так вы на мне ехали, — усмехнулся Волк и подбросил в костер еще веток.

— Верни меня отцу! — вдруг взмолилась Софья и схватила его за руку. — Батюшка тебе что хочешь за меня даст. Любой выкуп. Золото, драгоценности, землю… Я не нужна этому… — она метнула в царевича взгляд, полный острой неприязни, и снова обратила взор на Волка. — Он меня как трофей везет. Он забудет обо мне очень быстро. Верни меня домой!